Ребята пригласили поехать вместе с ними за город, они хотели порыбачить. Встретили меня на вокзале. На место мы прибыли под вечер. Разбили лагерь, развели костер. Пели песни, жарили шашлыки. Наутро друзья отправились на промысел, сказав, что вернутся после вечерней зорьки.
Река находилась в низине. Я пошла прогуляться. Пахло хвоей, сосновой смолой и грибами. Через кроны деревьев пробивались лучи солнца.
— Красота, да и только! Тишина и спокойствие! — подумала я.
Присела на поваленный ствол отдохнуть и внезапно поняла: что-то изменилось вокруг. Оглянулась: деревья словно стали гуще, да и уродливые какие-то. Я перестала слышать пение птиц. Навалилась гнетущая, пугающая тишина.
Я решила вернуться назад. Появилось отвратительное чувство беспомощности. Поляна стала заполняться густым туманом. К счастью, в траве виднелась едва заметная тропинка. За оврагом я увидела несколько старых изб. Во дворе мелькнула женская фигурка. Я поспешила туда, но поскользнулась, ударилась головой о камень и отключилась.
…Очнулась в небольшой комнатке, надо мной наклонилась молодая женщина.
— И чего тебя занесло сюда? — хмуро спросила она.
— Я заблудилась. Помогите выбраться к реке. Там мои друзья.
Женщина протянула мне чашку чая, от которого исходил аромат земляники и трав. Туман за окном сгущался…
— Раз уж ты попала сюда, я попробую тебя спасти, но сначала должна все рассказать. Нас отпеть нужно. Я не знаю, когда первые переселенцы обосновали здесь первую общину, выстроили хутор. Люди исправно трудились в колхозе за рекой, работали на своих огородах. Советская власть не трогала никого, не проводила раскулачивания.
Моя бабка — потомственная веда: могла лечить словом, предвидела будущее. Однажды к ней привезли больную жену большого начальника. Старушка выходила ее, тогда и появилось негласное распоряжение: хутор Безымянный не трогать.
Я замуж вышла по большой любви за Федора. Через год сын Васенька родился. А потом война… Мужа на фронт забрали, вскоре похоронка пришла. Пришли фашисты. В соседнем селе штаб фашистский был. Согнали людей на площадь и начали людей расстреливать. Все жители погибли, все… И в тот страшный день белый туман впервые хутор окутал. Меня не тронули, побоялись, знали, что я ведьма. Да и оберег у меня был. Я показала сыночку дорогу через лес. Но фашисты догнали, убили моего мальчика. Я не хотела жить без сыночка и мужа. Повесилась в этом доме в тот же день. Зачем мне жить без моих любимых.
Вдруг со двора донеслись выстрелы, немецкая речь, женский крик. Женщина сняла с шеи деревянный кулон:
— Иди сквозь них. Они тебя не видят и не смогут причинить вреда.
— Почему не видят? — Я же их вижу?
— Они теперь тени, не люди: неупокоенные души. Их убивают много лет подряд, как это остановить, я не знаю. Им все приходится переживать сначала. И палачи горят в аду. Беги, девочка! У тебя есть время, пока туман не накроет хутор, беги… Если сможешь, помоги нам…
Я выскочила на улицу. Пылали избы, люди, оцепенев, смотрели на своих палачей. Это были полупрозрачные тени. Я подбежала к краю оврага:
— Руку давай! Слышишь меня?
Я протянула ладонь, кто-то дернул меня, я скатилась по склону. Через несколько минут очнулась. Туман почти рассеялся. Никому ничего не стала рассказывать. Но я часто думала о людях, которые остались по ту сторону тумана.
Отдых закончился, ребята проводили меня на вокзал, посадили на поезд. В вагоне задремала. Проснулась оттого, что в купе идет разговор. Прислушалась:
— Меня Василий Федорович зовут, — рассказывал старик.
Ездил на хутор Безымянный, который фашисты сожгли, а жителей расстреляли. Поклонился родным местам. Помянул всех. Никогда не узнаю, что с мамой случилось. А снится она мне молодой, красивой.
…На следующей остановке попутчики сошли, мы со стариком остались вдвоем. Я слезла с полки, протянула ему оберег, полученный от Анфисы. Старик расстегнул рубашку и показал такой же.
— У меня мужские символы, у тебя женские. Откуда он у тебя?
Я рассказала ему все: и о том, что видела призраков, и о незнакомом мальчике, который спас мне жизнь.
— Мне часто снится сон, что я кого-то выдергиваю из тумана. Ведь я успел добежать до его края. Этим и спасся. Мистика… Значит, я, спас тебя, живущую в эти дни?
— В это трудно поверить, — улыбнулась я. Только вы можете им помочь. Так говорила Анфиса: жителей хутора не похоронили, тела сбросили в болото. Отпеть их нужно. Тогда они перестанут испытывать муки жуткого дня их смерти.
— Придется возвращаться на хутор. Значит мне нужно упокоить души невинно загубленных жителей.
…Поезд резко притормозил. Я открыла глаза: старика в купе не было. Может быть попутчик мне приснился? А вот с деревянным оберегом я не расстаюсь никогда.
